Злые игры. Книга 2 - Страница 42

— Господи, конечно не скажу. Мне своя жизнь дороже. Но я рада, что вы мне об этом рассказали.

Джереми рассмеялся и вдруг наклонился к Шарлотте и поцеловал ее в щеку:

— Какая же ты милая и хорошо воспитанная английская школьница. Даже и разговариваешь еще как школьница. Не меняйся, Шарлотта, не превращайся в одну из этих вундеркиндок с Уолл-стрит, ладно?

— По-моему, мне это не угрожает. — Шарлотта испытала замешательство и смущение: ее неожиданно сильно растрогали и этот поцелуй, и столь лестная оценка. Она так долго держала под жестким контролем все свои чувства, что ей самой уже стало казаться, будто они зачахли, засохли, скукожились, потеряли способность реагировать на любые проявления жизни. Шарлотта быстро поднялась и, глядя на Джереми сверху вниз, улыбнулась ему тщательно отмеренной, ни к чему не обязывающей улыбкой.

— Извините, Джереми, мне надо идти. Я еще должна переделать до завтра тысячу вещей, а в пять утра нам с Гейбом лететь в Майами на деловой завтрак. Не обижайтесь, хорошо?

— Только если ты обещаешь, что мы когда-нибудь снова так посидим. И скоро. Очень скоро.

— Джереми! Что скажет Изабелла?!

— На встречи со мной она бы тебя благословила.

Шарлотта уже готова была рассмеяться, но вдруг увидела в его глазах совершенно необычное для него выражение. Глубокую грусть.

— Что-то с ним действительно не так, — рассказывала Шарлотта Джереми на следующий день после того, как она ужинала с Малышом, — но он не хочет говорить, что именно. По-видимому, боится, что я могу кому-нибудь сказать. Фредди держался предельно холодно и, в общем-то, дал мне понять, чтобы я не лезла не в свое дело, но он явно сам ничего не знает.

— Я ведь тебе говорил, что Малыш обещал мне показаться специалисту, — ответил Джереми. — Надо только не спускать с него глаз и добиться того, чтобы он и в самом деле сходил к врачу. И нам нужно поддерживать постоянный контакт друг с другом. Мне сейчас придется на несколько недель уехать; когда я вернусь, я тебе позвоню и мы могли бы… поужинать вместе, как ты думаешь? И обсудить, как нам лучше всего следить за делами Малыша.

— Джереми, мне кажется, что ужинать ради этого совершенно незачем, — рассмеялась в ответ Шарлотта. — Но позвоните.

Джереми позвонил. Есть у нее какие-нибудь новости от Малыша или нет?

— Нет, никаких.

— Ну, мы все равно могли бы поужинать.

— Джереми, зачем?

— А почему нет? Ты хорошо поужинаешь, у тебя такой вид, что подкормиться тебе не мешало бы, я приятно проведу вечер, а клиенты и персонал «Элен» тоже будут в выигрыше: у них появится новая тема для сплетен.

— Джереми, вы же отлично понимаете, что именно сплетни меня и тревожат. И уж в «Элен» я с вами ни в коем случае не пойду.

— Ну и ладно, дорогая. Сходим в какое-нибудь тихое и спокойное место. Если это единственное, что тебя тревожит. Если хочешь, можем снять на вечер «люкс» в «Пьере».

— Не говорите глупостей, — засмеялась Шарлотта.

— Я и не говорю. А что, если организовать все у тебя дома? Мы могли бы заказать туда все необходимое.

— У меня нет своего дома. Я все еще живу вместе с дедушкой и бабушкой.

— Да, их дом не самое подходящее место. Ну, я что-нибудь придумаю, а потом позвоню тебе. Хорошо?

— Хорошо, — ответила Шарлотта, внезапно сдаваясь. После длившихся месяцами непрерывных унижений, которые она перенесла от Гейба Хоффмана, было уже просто невозможно сопротивляться, когда тебя хотели, желали так откровенно.

— Ты не пожалеешь, — сказал Джереми. — Обещаю.

Потом эти слова преследовали ее долгие-долгие месяцы.

Он позвонил ей снова в пять часов вечера.

— К восьми я присылаю за тобой машину. На Пайн-стрит или на Восьмидесятую улицу?

— А вы будете сами в этой машине?

— Возможно.

— Тогда лучше на Пайн-стрит. Надеюсь, мы не в какое-нибудь сверхшикарное место поедем, потому что у меня не будет времени переодеться.

— Мы едем в очень шикарное место. Но переодеваться незачем.

— Вы говорите загадками. Это что, тайна?

— Относись к этому просто как к игре. Я люблю игры.

— Ну ладно, — согласилась Шарлотта, глуповато улыбаясь в телефонную трубку.

В семь вечера Гейб вошел в кабинет, усталый и в плохом настроении после долгого разговора с Фредом, и попросил ее задержаться и закончить стенограмму совещания, которое он провел в тот день после обеда; волосы у него были сильно взъерошены, часов на руке не было. Шарлотта посмотрела на него, и сердце у нее упало. Вот черт! Если бы только она могла ненавидеть его и сейчас так же, как когда-то, в доброе старое время.

— Гейб, я не могу. Извини. У меня… — Она смешалась и смолкла, прекрасно отдавая себе отчет в том, что поступает сейчас в высшей степени непрофессионально.

— А в чем дело? У тебя сегодня на вечер что-то запланировано, да? — Он произнес эти слова так, будто она предполагала заняться какими-то самыми омерзительными извращениями.

— В общем-то, да. А что… очень важно, чтобы я задержалась?

— Да, очень важно. Я был бы вам крайне благодарен, леди Шарлотта, если бы вы смогли выкроить сегодня время. — Глаза его, более темные, чем обычно, смотрели на нее враждебно.

Шарлотта вздохнула:

— Ну ладно. Отменю свои планы. Разреши мне только сделать один звонок.

Гейб повернулся и молча вышел из кабинета; он даже не поблагодарил ее.

Она позвонила Джереми на работу, но того уже не было на месте. Домой ему, скорее всего, звонить не стоило. Ну что ж, придется спуститься вниз и все объяснить, когда он приедет за ней к банку. Видимо, само Провидение решило вмешаться и не дать ей провести этот вечер с Джереми, и ей следует быть благодарной за это.