Злые игры. Книга 2 - Страница 87

— Нет, он очень мил, — ответила Шарлотта. — Почти пустое место, но ничего. Кстати, он сегодня здесь. А ты что тут делаешь, Сара: работаешь или пришла посмотреть теннис?

— Работаю, — вздохнула Сара. — И имею специальные указания проявлять особое внимание к одному важному новому клиенту. Очень игривому. Всякий раз, как Маккинрой выругается, он похлопывает меня по заднице. О господи, вот и он! — Она тут же нацепила на лицо осторожную улыбку. — Мистер Филлипс! Надеюсь, вы нас еще не покидаете?

— Разумеется, нет. Хочу посмотреть, не пришла ли миссис Филлипс, только и всего. Что-то она опаздывает. Эти приходящие детские няни, вечно с ними какие-нибудь проблемы. — Он кивнул Шарлотте и улыбнулся ей. — Как вам теннис?

— Ой, простите, — проговорила Сара, — мистер Филлипс, это моя старая школьная подруга, леди Шарлотта Уэллес. Шарлотта, это Том Филлипс. Очень крупная и важная фигура.

— Здравствуйте, — улыбнулась Шарлотта, пожимая руку Тому Филлипсу, влажную, горячую и чересчур энергично отозвавшуюся на ее приветствие. — А чем это вы занимаетесь, мистер Филлипс, что сделало вас таким крупным и важным?

— Так, возглавляю одну небольшую компанию.

— Ничего себе небольшая компания! — засмеялась Сара. — Он возглавляет «Боскомб», Шарлотта, ты, наверное, слышала: у них там миллионы местных газет, и все — их собственность.

— Ну конечно, — сказала Шарлотта. Название компании действительно показалось ей знакомым.

Только вечером, когда она была уже дома, на Итон-плейс, Шарлотта сообразила, что к чему. Она вдруг с необыкновенной отчетливостью вспомнила тот вечер, когда они сидели вместе с Малышом в «Рице», Малыш рассказал ей о своей болезни, а сама она приняла решение рассказать обо всем Энджи; тот вечер, когда Малыш делился с ней своим беспокойством по поводу довольно скромных успехов «Прэгерса» в Лондоне. Что же такое он тогда ей сказал? Она вдруг ясно услышала его голос: «Гэс Бут и сейчас на нас работает. Ведет переговоры с Томом Филлипсом из „Боскомба“. Я возлагаю на них большие надежды».

Но Том Филлипс и «Боскомб» так и не появились, так и не стали клиентами «Прэгерса», и она сама видела, как был расстроен Малыш, когда сообщал ей об этом.

Вместо «Прэгерса» они обратились к «Рутледжу»; само по себе это ничего особенного и не значило, может быть, даже вообще ничего не значило; но Шарлотте внезапно послышался еще один голос, голос Сары, которая совсем недавно говорила ей: «Гэс Бут работает у вас. Джемима — урожденная Рутледж».

* * *

Поначалу Шарлотта чувствовала себя слишком несчастной, слишком сильно тосковала по Нью-Йорку, по Гейбу, по своей тамошней жизни, чтобы принимать близко к сердцу дела лондонского отделения «Прэгерса», но после того, как прошло несколько недель, после того, как она узнала о болезни Малыша и вынуждена была осмыслить для себя все возможные последствия этого, она стала интересоваться делами отделения, болеть за них, преисполнилась решимости сделать все от нее зависящее, чтобы доказать Фреду: они здесь способны добиться успеха. И потом, все это было для нее еще и своеобразным лекарством.

Она и сама не могла решить, что именно сильнее всего заставляло ее чувствовать себя несчастной: сам факт ее изгнания из Нью-Йорка, унижение, которое она претерпела по вине Джереми, или же то, что в ее жизни теперь не было Гейба. Каждой из этих причин и по отдельности было достаточно для того, чтобы сделать ее несчастной; вместе же, наложившись друг на друга и составив тем самым некое единое целое, они стали для Шарлотты источником сильнейшей душевной боли. Джереми постоянно звонил и писал ей; она отказывалась с ним разговаривать, не отвечала на его звонки, рвала его письма, не читая.

Дни без Гейба казались ей ужасными, мрачными, пустыми — и не только потому, что ей не хватало его самого и того постоянного внутреннего беспокойства и смятения, которое он в ней вызывал; нет, ей не хватало еще и прежней напряженной работы, которая заряжала ее энергией и непрерывным возбуждением; и это тоскливое чувство было неотделимо от ощущения горькой утраты: ведь она потеряла работу, которую так любила, где постепенно добивалась какого-то — и в общем заметного — прогресса, где последовательно и неуклонно, пусть медленно, но верно продвигалась к достижению своей самой главной, высшей цели. Оказавшись теперь выкинутой в тихую и сонную заводь лондонского отделения, очутившись в положении, когда ее собственное будущее было совершенно неопределенным, она как-то растерялась, почувствовала себя сбитой с толку и как будто мгновенно лишилась всех стимулов предпринимать что-либо. Ее непосредственный начальник, Питер Дональдсон, был приятным человеком; конечно, он не принадлежал к числу тех, кто способен потрясать основы и в одиночку двигать дело вперед, но его отличали высокая компетентность и добросовестность, а кроме того, он был очень добр, внимателен и тактичен. Главной трудностью для Шарлотты был темп здешней жизни: он казался ей даже не замедленным, а просто топтанием на месте: как будто она прямо с экспресса пересела на улитку.

Казалось бы, «Прэгерсу» по самому его имени и положению на роду был написан успех: они были по-своему аристократическим банком, и что из того, что они оказались — как это тогда назвал их Гэс Бут? — новичками в этом городе? В Лондоне действовали десятки других банков, которые тоже были тут новичками, и ничего, у всех дела шли вполне успешно. Почему же тогда у «Прэгерса» ничего не получалось?

На следующий день ей предстоял обед с Чарльзом Сейнт-Маллином, и она решила поговорить с ним обо всем, что происходило в ее жизни: Чарльз стал ее самым лучшим другом. Поначалу, когда Шарлотта чувствовала себя особенно несчастной, она всерьез подумывала о том, чтобы уйти из «Прэгерса» и начать готовиться к поступлению в адвокатуру, пойти по стопам самого Чарльза. Она поговорила с ним, и он посоветовал ей не делать этого. Сказал, что, по его убеждению, банковское дело у Шарлотты в крови и что он чувствует: в конце концов она добьется в этой сфере успеха. Отчасти потому, что она и сама понимала — Чарльз прав; отчасти потому, что до сих пор не могла забыть выражения чрезвычайного удовольствия на лице Фредди, когда ему удалось организовать ее ниспровержение в Нью-Йорке, но Шарлотта преодолела искушение уйти из банка. Нет, она останется в «Прэгерсе», она добьется тут победы, в один прекрасный день она сумеет перехитрить Фредди, и тогда как минимум половина «Прэгерса» станет ее собственностью.